Роберт Хайнлайн - Звездный зверь [= Звездное чудовище]
— Мы тщательно проработали их, — ответил мистер Кику. Он встал. — Спасибо, что пришли.
— Не стоит благодарности, сэр. И… когда я смогу увидеть Луммокса?
Мистер Кику задумчиво закусил губу:
— Не сразу; первым делом кое-что еще надо отрегулировать. Пока у вас есть время, повеселитесь. Я выделил специального человека, который будет сопровождать вас и оплачивать ваши расходы. Кроме того, он будет вашим телохранителем.
— Телохранителем? Чего ради? Я уже вырос.
— Без сомнения. Но, кроме всего прочего, мне бы не хотелось, чтобы вас донимали репортеры. Понимаете? Конечно, я могу вас только просить об этом.
— О да, мистер Кику… если это вам нужно.
— Нужно.
Джона Томаса мистер Кику принимал в своем кабинете; миссис Стюарт — в роскошно убранном помещении рядом с конференц-залом, обстановка которого была тщательно продумана психологом с целью произвести впечатление на посетителей. Мистер Кику понимал, что ему предстоит нелегкая встреча.
Он вежливо предложил ей чай, придерживаясь в начале разговора общих мест:
— Очень любезно с вашей стороны, мадам, что вы откликнулись на приглашение. Сахару? Лимона?
— Благодарю вас, не надо. Мистер Кику, первым делом я хочу внести ясность…
— Попробуйте эти маленькие пирожные. Удобно ли устроил вас мистер Гринберг?
— Что? Ах, да, прекрасный номер, с великолепным видом на Небесный Сад. Но, мистер Кику…
— Прошу прощения, что вынудил вас явиться ко мне. Но я узник своих обязанностей. Понимаете, в каком я положении?
— Он беспомощно вскинул руки. — Я никак не могу покинуть Столицу.
— Да, я это понимаю, но…
— Я ценю вашу отзывчивость. Вы можете оставаться здесь а качестве нашего официального гостя, сколько вам заблагорассудится. В Столице есть что посмотреть, даже если вы бывали в ней не раз… в чем я не сомневаюсь. Уверен, что магазины доставили вам много радости.
— Ну, строго говоря, раньше я здесь не бывала. Что касается магазинов, то некоторые из них в самом деле выглядят интригующе.
— Так пусть они доставляют вам удовольствие, моя дорогая леди. Нет никакого смысла из-за дел лишать себя радости. Что же касается дела, я беседовал с вашим сыном.
— Мистер Кику…
— Прошу прощения. Я буду краток. Мы готовим на планету хрошии обширную миссию с культурными и научными целями. Я хочу включить в ее состав вашего сына, как специального посла. Он согласен. — Мистер Кику помедлил, ожидая взрыва.
— Это немыслимо! Это даже не подлежит обсуждению.
— Почему, миссис Стюарт?
— Мистер Кику, неужели вы настолько бесчеловечное существо? Я знаю, вы имеете в виду… вы намереваетесь отдать моего сына, моего единственного сына в качестве заложника этим чудовищам. Невероятно!
Кику покачал головой:
— Мадам, вас, скорее всего, ввели в заблуждение эти дикие газетные статьи. Но видели ли вы последнюю? Речь Секретаря в Совете?
— Нет, но…
— Я подготовлю для вас экземпляр. Там объяснено, как это глупое недоразумение проникло в печать. И там же подчеркнуто, что Федерация придерживается своей древней и неизменной политики. «Все За Одного…» — если даже необходимо встать против всей Галактики. В данном случае, ваш сын и есть этот «Один»; за ним стоит много планет. Но главное в том, что ваш сын будет участником мирной "миссии, направляющейся к дружественной расе. Он поможет строить мост культуры между двумя цивилизованными, но очень разными расами.
— Хм-м-м! В газетах сказано, что эти хрошии потребовали от вас, чтобы вы немедля доставили им моего сына. Объясните мне это, если сможете!
— Тут виноваты трудности перевода. Да, они говорили конкретно о вашем сыне, называя его по имени, но выражая желание видеть его от имени того, кто в течение долгих лет жил у вас, Луммокса. Потому что Луммокс глубоко привязан к вашему сыну. Эта дружба между двумя существами, столь разными по форме, по образу мышления, по конструкции — одна из самых величайших удач, которая выпала на долю нашей расы с тех пор, как выяснилось, что мы не единственные избранники Всевышнего. Это стечение обстоятельств позволит нам одним махом перекинуть мост через пропасть взаимного непонимания, преодоление которой обычно связано с годами заблуждений и трагических ошибок. — Он помолчал. — Я не могу не думать о вашем сыне, как о подарке судьбы.
Миссис Стюарт фыркнула:
— Судьбы? Чушь!
— Вы в этом уверены, мадам?
— В этом-то я могу быть уверена: мой сын никуда не отправится. На следующей неделе он проследует в свой колледж.
— Вас беспокоят проблемы его образования, мадам?
— Что? Да, конечно. Я хотела бы, чтобы он получил хорошее образование. Его отец специально для этого оставил средства; и я настаиваю на том, чтобы выполнить его волю.
— Я могу успокоить вас. Вместе с посольством мы высылаем миссию по вопросам культуры, экономики и торговли, научную миссию и много других специалистов самого высшего класса. Ни один колледж не может собрать у себя такое созвездие талантов. Это представило бы трудности даже для больших институтов. Ваш сын будет проходить обучение, и не от случая к случаю, а систематически. Если он получит ученую степень, она будет утверждена… м-м-м, ну, скажем, в Институте Внешних Наук. — Он улыбнулся. — Это вас устроит?
— Господи, в жизни не слышала такого глупого предложения. Кроме того, институт — это не колледж.
— Степени он присуждать может. Но это не самое важное, мадам. Суть дела в том, что ваш сын получит высшее образование, не имеющее себе равных. Я знаю, что он хочет изучать ксенологию. Не только у его учителей будут для этого прекрасные возможности, но и он, в сущности, будет жить в подлинной ксенологической лаборатории и принимать участие в исследованиях. Мы так мало знаем о хрошии; ваш сын будет работать на переднем фронте науки.
— Он не будет изучать ксенологию.
— Вот как? А он говорил мистеру Гринбергу, что хотел бы…
— Да, у него есть эти глупые идеи, но я не намерена поддерживать их. Он будет изучать какую-нибудь настоящую профессию — юриспруденцию, например.
Брови мистера Кику поползли вверх:
— Прошу вас, миссис Стюарт, — мягко сказал он. — Я сам юрист. И он может оказаться на моем месте.
Миссис Стюарт подозрительно взглянула на Кику. Он продолжал:
— Не можете ли вы сказать мне, почему вы собираетесь помешать ему?
— Но я не… Я не вижу причин, почему я должна. Мистер Кику, эта дискуссия не имеет смысла.
— Думаю, вы ошибаетесь, мадам. Могу ли я вам рассказать одну историю? — Получив согласие. Кику продолжал рассказ. — Эти хрошии совершенно не похожи на нас. То, что привычно для нас, вызывает у них удивление и так далее. Единственное, что нас сближает — это то, что обе расы разумны. Их недружелюбие по отношению к нам настолько непреодолимо, что я бы впал в отчаяние, если бы не одна вещь. Вы не догадываетесь, какая?
— Откуда? Не могу себе представить.
— Ваш сын и Луммокс. Их отношения доказывают, что мы можем многого добиться, если очень постараться. Но я отвлекся. Много лет назад, больше сотни, молодая хрошиа, встретив приятного незнакомца, последовала за ним. Вы знаете нашу половину истории. Разрешите, я поведаю вам ее продолжение, я услышал его с помощью переводчика и наших ксенологов. Маленькая хрошиа была очень важна для своих соплеменников; они сбились с ног в ее поисках. У них для продолжения рода необходимо сплетение шести различных генетических разновидностей… словом, в этих тонкостях надо долго разбираться.
Своя роль была у маленькой хрошиа, роль, предназначенная ей две тысячи лет назад, во времена Иисуса Христа. Ее участие было необходимым звеном в огромном мероприятии для расы, которая должна была развиваться. Развитие ее длилось, должен сказать, тридцать восемь тысяч лет, наших лет. Можете ли вы представить себе это, миссис Стюарт? Мне лично трудно. План этот реализовывался в те времена, когда кроманьонец спорил с неандертальцем за нашу планету… но, может быть, мое беспокойство объясняется тем, что мы самая недолговечная раса из тех, что встретились нам в космосе.
Что бы сделали мы, если бы наш ребенок пропал и о нем ничего не было бы слышно более ста лет? Не стоит даже говорить об этом; но наши возможные действия не имеют ничего общего с поведением хрошии. Ее благополучие не очень беспокоило их; не думали они о ней, как о мертвой… они считали, что она находится в другом месте — и все. Так просто они не умирают. Даже голодая, они не умирают. Может быть, вы слышали о плоских червях? Об эйпланариях?
— Я никогда не проявляла интереса к ксенобиологии, мистер Кику.
— Мне было свойственно то же заблуждение, мадам. Я всегда спрашивал: «А что это за планета?» Эйпланарии — наши родственники; на Земле гораздо больше плоских червей, чем людей. Но их характеризует нечто общее с хрошии: и те, и другие особи растут, когда их кормят, и усыхают в периоды голодовки… что делает их практически бессмертными, если исключить несчастные случаи. Я все время удивлялся, почему Луммокс значительно больше остальных хрошии. Тайны здесь нет… вы кормили Луммокса слишком хорошо.
